Надо что-то делать. Нужно действовать. Я же стою в оцепенении. As if my feet were nailed to the ground. Все чаще я выдыхаю апатию. В моих глазах осталась только усталость. Такое бывает, когда руки разбиваются в кровь о закрытые двери. Куда бежать? Мир гниет изнутри. В нем настолько много злобы, что воздухом становится невозможно дышать.
Я иду босыми ногами по расклалённому гравию за призрачным светлым будущим. А где-то тикают часы, отсчитывая последние мгновения какого-то непризнанного гения. Скоро август взорвет это небо заревом погребальных костров. Хотя леса вокруг моего города и так полыхают. Из-за дыма по вечерам почти ничего невидно. И запах гари уже впитался в мою кожу и волосы. Но я им упиваюсь. Это напоминает мне детство, тогда это место пахло точно также. Просто было больше света. И Pepsi со льдом в огромных стаканах на вынос. Тогда это еще не было ядом. Мир казался таким огромным, а самым популярным цветом был зеленый. Им были наполнены улицы, парки и скверы. Теперь же все стало бетонным и серым. А еще каким-то безвкусным. Лживым.
Программы восприятия мира слишком быстро устаревают, а я никак не могу проснуться. У меня кровоточат губы, первый признак того, что не только я, но уже и мой организм не справляется. На улице июль, а мне холодно: у меня ледяные руки и почти погасшее сердце.
Я иду босыми ногами по расклалённому гравию за призрачным светлым будущим. А где-то тикают часы, отсчитывая последние мгновения какого-то непризнанного гения. Скоро август взорвет это небо заревом погребальных костров. Хотя леса вокруг моего города и так полыхают. Из-за дыма по вечерам почти ничего невидно. И запах гари уже впитался в мою кожу и волосы. Но я им упиваюсь. Это напоминает мне детство, тогда это место пахло точно также. Просто было больше света. И Pepsi со льдом в огромных стаканах на вынос. Тогда это еще не было ядом. Мир казался таким огромным, а самым популярным цветом был зеленый. Им были наполнены улицы, парки и скверы. Теперь же все стало бетонным и серым. А еще каким-то безвкусным. Лживым.
Программы восприятия мира слишком быстро устаревают, а я никак не могу проснуться. У меня кровоточат губы, первый признак того, что не только я, но уже и мой организм не справляется. На улице июль, а мне холодно: у меня ледяные руки и почти погасшее сердце.
The architect
The cause and effect
The action and reaction
The cause and effect
The action and reaction
Сколько еще, пока не наступит это долгожданное "хватит"? У всего есть предел. И я слышу звон струн моего терпения. Я ощущаю это давление. Как будто бы я живу в неправильном месте, где никогда не наступит нужный час. Я больше не хочу билет на самолет, я хочу билет на космический корабль, который бы унес меня к чертям (если они, конечно, существуют и будут не против). Но пока мои вены пульсируют от ударов сердца, я не найду в себе смелости сдаться.
It's like I'm stuck in a wheel
Running to breathe
Every second
Every moment in life
The walls are closing in
Running to breathe
Every second
Every moment in life
The walls are closing in
Очередной бред, в котором для меня куда больше смысла чем в том, что происходит вокруг.